Город в пустыне, глава 5

[dariona]

Фандом: World of Warcraft
Дисклеймер: Близзарду - близзардово, а я тут развлекаюсь и выгоду не получаю

Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4

Орки и драчки.

Малкорок был первым. Следом силу сердца И’Шараджа получили шаманы, и с ними было проще, потому что всегда проще идти по торной дороге. Малкорок был лучшим. Шаманы знали пути духов, но никто не верил Вождю так, как Малкорок, и никому Гаррош не верил так, как Малкороку и Зеле. А шаманы… была когда-то бабушка Гайя, только где найти других таких, если даже Тралл, друг и побратим отца, принесший Гаррошу память о Громе и его славе, оказался слизняком?
Не любил Гаррош шаманов. Польза от них была, что да, то да: они наполняли огнём машины, лечили, сейчас вот – уже они давали воинам силу древнего бога. Но только двое из них заслуживали того уважения, которого при Тралле требовали все шаманы без разбору. Харомм и Кардрис железной рукой держали что учеников, что духов. Пока остальные, тряся тотемами, старались хоть как подлатать солдат, Кардрис приходила и делала что надо. И, вскинув бритую голову, разъясняла недорослям:
– Бесполезно просить волка, который натаскан рвать врага. А духи, к тому же, не волки. Они не знают верности, признают только силу – силу им и нужно показывать, чтоб слушались.
Её уже звали новым прозвищем – повелительница волн.
Гаррош предложил им силу сердца – первым после Малкорока, но Харомм, болотный молчун, тогда ответил:
– Я много видел гнилой, отравленной воды. Я знаю, что она может. Если ты прикажешь мне взять силу И’Шараджа, Вождь, я возьму – но стану тогда одним из многих. А сейчас, со своими духами, я лучший.
И Гаррош оставил Харомма с Кардрис в покое. Этим двоим он тоже не слишком верил, но знал: они с их незримой сворой пригодятся в бою, когда настанет время. Непохоже было, чтоб они отказывались из трусости, как Иши или неспособные справиться с подарком от Сердца слабаки. Такие тоже случались: силу И’Шараджа, конечно, не давали абы кому, но среди выбранных воинов всё равно попадались слишком слабые или слишком трусливые, чтобы достойно пройти испытание. Рехнувшихся убивали на месте. Тагор, смотритель зверинца, предложил было сажать безмозглых чудищ в клетки – Гаррош, рассвирепев, едва не снёс ему голову.
– Они – орки! – пускай они обрастали рогами, шипами, жвалами и невесть чем ещё, они оставались солдатами Орды. – И они не будут сидеть в клетках как дикие звери, а умрут как орки, и похоронят их как орков! Они не прошли испытание, они слабее чем нужно Орде, но они сильнее всех тех, кого для испытания вообще не выбрали! Ты понял меня?! Вы – все – поняли?!
– Понял, Вождь! – вытянулся Тагор.
На Малкорока не нужно было орать - он и так понимал Гарроша с полуслова. Малкороку доставались те, кто обряд прошёл. Он и сам тренировался с тем, что дало ему сердце – самозабвенно, как воин тренируется с новым оружием – и остальных натаскивал. Драться, смотреть в темноте, чуять недоступное простым оркам. С учениками патрулировал город, за первые ночи переловив всё ворьё и обнаглевших шпионов. С троллями, таскавшими припасы, разговор был короткий: их отдали лучникам для учёбы. Шпионов отправляли в подземелья, а после допросов украшали головами предателей шипы на стенах. Чтоб все видели. Вождя пандаренов, который этих шпионов прикрывал, Малкорок притащил сперва к Гаррошу.
– Убери этого предателя! – Гаррош тогда пришёл в ярость. – В подвал его, к палачам. Не захотел служить Орде с честью, послужит и так! – сперва предали тролли, потом сын Кэрна спутался с Альянсом, потом пандарены… Гаррош долго не мог успокоиться, зато убедился окончательно: только орки способны на верность. Только оркам знакома честь. Только оркам можно верить – и то не всем: некоторым достаются трусливые души пеонов.
За неделю подручные Малкорока разговорили Огненную Лапу. Когда дознаватели научились внушать отчаяние и страх, оказалось, что вся хвалёная пандаренская стойкость - попросту хвастливое враньё. Огненная Лапа, похудевший, вонючий, со слипшейся шерстью, выглядел попросту жалко. Он прятал глаза и молчал, пока Комак его не пнул, напомнив:
– Вождь хочет знать про амулеты.
– Это амулеты могу, – невнятно начал пандарен. Зубы ему тоже выбили, не меньше половины. - Правители давали их сильнейшим воинам, чтобы те могли на время стать ещё сильнее. Я уже говорил вам…
– Поглядим. Принеси амулет, Грат, – Малкорок кивнул молодому помощнику дознавателя.
– Думаешь, он врёт? – спросил Гаррош.
– Пандарены много болтают, – сумрачно ответил Малкорок. – И много хвалятся, как свалили могу хитростью. Этот Цзи мог соврать нам даже под пыткой.
Пандарен дёрнул опалёнными усами, но раскрыть пасть побоялся. Грат прибежал, топоча подкованными сапогами, отдал висюлину на шнурке Малкороку, и тот накинул амулет на шею Огненной Лапе.
Как Огненная Лапа порвал верёвки, Гаррош не заметил. Зато увидел, как пандарен врезал дознавателю под дых и прыгнул на самого Гарроша, целя в глотку. Гаррош выставил было руки, но пандарена сбил кулаком Малкорок. Огненная Лапа извернулся, пнул в колено Грата, отчего оно согнулось в другую сторону, а Грат упал, кроя пандарена всеми демонами. Позабытый всеми дознаватель распрямился и швырнул нож. Огненная Лапа упал, Гаррош стоял, сжимая Ксал’ато, и понимал, что рубить уже некого. Под мохнатой тушей растекалась лужа крови, дознаватель выдернул нож, вытер лезвие о шерсть и занялся помощником. Огненная Лапа, хитрая паскуда, всё-таки выжидал момента, как предупреждал Малкорок, но подлость предателю не помогла. Сдох как собака, и поделом – Гаррош думал уже о другом. Какой-то некормленый пандарен с выдранными когтями сумел выдержать удар Малкорока, завалить орка из кор’крона и мог даже, если б не Малкорок, добраться до самого Гарроша. Амулет могу работал. Воины с такими будут непобедимы!
Чтобы испытать в деле силу И’шараджа и амулеты, Гаррош задумал ночной рейд за стены. Давно пора было. Альянс и отбросы, которые с ним спутались, вконец обнаглели. Разведчики Драконьей Пасти доносили: Альянс строит аэродром, Альянс доставил новые машины – наверняка коптеры. Такое пополнение не просто перекроет потери врагов: раз гирокоптерам нужен ещё один аэродром, они смогут всерьёз угрожать Оргриммару. Если им кто-то позволит. Гаррош позволять не собирался. Рейд он назначил на ближайшую ночь. Взял с собой пятерых лучших учеников Малкорока – с амулетами и силой Сердца каждый из них стоил десятка – и гоблина-подрывника. Обе волчицы, Нэро и Зела, остались в городе: клыки плохо годятся против железа, а каменные могу наверняка ничего не смыслили в детях.
Гаррош успел узнать ночную пустыню: шорох ящеров по песку, цвирканье жуков, редкий скрежет панцирей скорпидов, когда те ловят добычу. Сейчас пустыня молчала. Живность распугали осадные лагеря Альянса, согнали в город или перебили на провиант, только ветер тихо пересыпал песок в сторону моря. Где можно затаиться в пустыне? Да везде, один гоблин этого не понимал, до отвращения заметный рядом с воинами, которые скользили тенями среди теней. Только рост недомерка и выручал. Разведчик тоже. Подрывник. Тьфу. Если бы не знание сапёрного дела, Гаррош бы с радостью обошелся без гоблина, но – машины. Пришлось тащить обузу. Обуза старательно пыхтела по барханам, едва поспевая за орочьим шагом и рискуя, что его заметят. Остальных тогда альянсовским псам и искать не придётся, прикинул Гаррош: достаточно будет попасть в гоблина со всей его взрывчаткой, и, амулеты там или не амулеты, будут отряду похороны в огне.
– Жди здесь, - приказал Гаррош недомерку в тени скалы. Недостроенный аэродром и барханы вокруг освещали прожектора… но это всего лишь значит, что оттуда не видно, кто крадётся между барханами за освещённым кругом. Двое часовых, слепо таращившихся в ночь, так никого и не увидели до самой смерти. Тьма Сердца надёжно укрывала бойцов, амулеты придавали им ловкости и сил, ещё два бородача сдохли беззвучно, и Гаррош, в чёрном тумане силы И’Шараджа, сам вышел на свет, подняв топор. Это был одновременно знак гоблину, знак солдатам и вызов врагу, а вдох спустя бойцы погасили прожектора.
Взвыла тревога, но теперь она только добавляла хаоса в ряды противника. Дварфы не были трусами, но они были растеряны, не знали, где орки и сколько их, а гномов можно было вовсе не брать в расчёт. Без своих машин они ничего не стоили. В темноте кипела драка, а между коптерами шнырял гоблин со своей взрывчаткой. Гаррош оказался вдруг в луче фары крошшера – надо же, всё-таки гном! Едва не угодив под пули, он прыгнул навстречу: вблизи хитрый недомерок не постреляет. Ксал’ато рвался в бой, добраться до мяса и крови, спрятанных внутри железной скорлупы. Топор наткнулся на крутящийся диск, под яростный визг – как будто не металл столкнулся, а сам Ксал’ато требовал крови – посыпались искры. Такие крошшеры обычно бывали неповоротливы и неустойчивы; Гаррош, сам как волк на охоте, кружил вокруг, уворачиваясь и выжидая момент, а момент всё не подворачивался. На редкость шустрый гном. И на редкость вёрткая машина.
В небе взорвалась красная ракета. Значит гоблин закончил – или попросту перетрусил и хочет побыстрее удрать. Впрочем неважно. Альянс уже получил хороший урок.
– Отступаем! – скомандовал Гаррош. – Все назад!
Оставалось добить не в меру вертлявый крошшер с двумя зубастыми железяками на железном пузе. Гаррош с амулетом был быстрее и не угодил под гудящий диск, но и сам пока не мог улучить момент для настоящего удара, оставив врагу только царапины на броне. И тут в крошшер врезалась, рассыпая искры, ещё одна ракета, в лицо плеснуло раскалённым ветром, десятка два искр ужалило самого Гарроша. Он отпрянул и побежал назад, к воротам, пока гоблинская дрянь не взорвалась – и по пути взрыв толкнул его в спину как великанский пинок.
У ворот гоблин, рисуясь, нажал на кнопку, и от грохота заложило уши: взорвались все гирокоптеры разом. Самодовольный недомерок бесил Гарроша до красноты в глазах, но не было времени разбираться. Он просто схватил гоблина за шиворот, и диверсионный отряд побежал в пустыню. По пути гоблин скулил и трясся, его хотелось бросить Альянсу просто чтобы заткнулся. Или свернуть шею. Гарроша попросту воротило с этой мелкой, слабой, трусливой носатой лягушки, которая украла его победу...
Которая спасла его шкуру. Гаррош замедлил шаг, когда его догнала новая мысль, потом вовсе остановился. Пускай подрывник слабак и трус, он поступил по чести. По-орочьи. Очень может быть, что он спас не только Гарроша, но и весь отряд – разделавшись с одним врагом, крошшер открыл бы огонь по остальным.
– Смотрите, солдаты! – Гаррош поднял гоблина на вытянутой руке. Погони не было. Над бывшей взлётной площадкой Альянса, подсвеченный снизу красным, поднимался широкий дымный столб. – Каждый, кто сражается за Орду, может снискать славу! Даже гоблин сегодня смог разделить победу с Вождём! Его я не стану награждать так, как наградил бы вас, потому что у гоблинов нет чести, но любой орк, который докажет, что достоин, получит новое оружие и право на испытание Сердцем И’шараджа!
Солдаты радостно взревели, а Гаррош развернул гоблина лицом к себе.
– Как тебя звать?
– Ши-ши-ши-и-и-ззик Г-гром-мкоб-бах, Вождь, – проблеял недомерок. Солдаты зафыркали.
– Сколько получаешь в месяц от Черноплавса?
– Ва-а-а-а… - гоблин снова принялся заикаться.
– Ладно, сам узнаю. Завтра иди к Моквару. Я распоряжусь, чтобы тебе выплатили из казны ещё дважды по столько же.
– Вы так добры, Вождь! Так добры! Так безмерно щедры! - услышав про золото, недомерок с дурацким именем Шиззик даже бояться забыл, мигом вернув голос. Гаррош опустил его на песок, подавив порыв отвесить лебезиле пинка, махнул солдатам рукой и зашагал к воротам Оргриммара.

После построения Гаррош отправил Малкорока отсыпаться и учиться. Малкорок, как было сказано, отсыпался первый день, а в ночь вышел бродить по городу. Он прошёл по всем аллеям, по Волоку, для пробы и, чего уж там, из куража влез на крышу на верхнем ярусе. Осторожно шагнул, готовый в любой момент спрыгнуть обратно – но ничего, стропила даже не скрипнули под его весом. Надёжно построено. Малкорок выпрямился и огляделся. Обманный ночной свет больше ничего не прятал, не превращал кусты в тени, а тени – в ямы, для новых глаз темнота была прозрачной. Как в первый раз Малкорок рассматривал Оргриммар: каменные стены, украшенные шипами, трава и колючки по углам, патрули с факелами… Один такой как раз проходил рядом. Малкорок затаился, распластавшись на черепице: заметят – не заметят? Солдаты протопали мимо, бряцая доспехами и бдительно тыча факелом во все закоулки, но вверх поглядеть и не подумали. Плохо дело, прикинул Малкорок. Они, надо думать, надеялись на виверн. Он и сам надеялся на виверн и соглядатаев Изувеченной Длани, а выходит, если загораживаться от виверн крышей повыше или там скалой, то можно шляться по Оргриммару где вздумается. Сколько их, той Длани – а Оргриммар большой. Вот и нашлись разом учёба и дело всем тем, кого Вождь ещё наградит силой И’Шараджа. Малкорок стал прикидывать в мыслях, как устроит второй патруль, в дополнение к солдатам с факелами, и тут заметил шевеление. Кто-то, переждав патруль, вынырнул из-за ящиков.
Малкорок тихо сполз в тень погуще. Это уже не проверка своих же солдат. Это уже всерьёз. Можно было бы поднять шум, кликнуть стражу, но если ночной бродяга просто вор, справиться с ним – ерундовое дело. А если это шпион, то у него могут быть здесь подельники. Дознаватели, конечно, выбьют все имена и места из любого, но когда? Эти самые подельники могут успеть спрятаться, сменить лёжку, лицо или имя, а то и вовсе убраться из города. Поэтому пусть его крадётся пока. Если это шпион, он сам выведет Малкорока или к укрытию – или сразу к подельникам. Оба они пробирались сквозь тени, обходя факелы, вот только Малкорок в тенях видел, а враг - нет. Он был длинным, тощим как жердь и прыгучим как кошка. Тролль. Вымазался глиной, чтобы стать в один цвет землёй и отбить запах. Умело, признал Малкорок. Если не знать, что кто-то тут есть, такая простая штука здорово работает, но перестаёт помогать, если тебя уже заметили.
Тролль тем временем пробрался к складу Марогга. Сторожей с факелами обошёл поверху, переждав очередной патруль, и ввинтился в окно под крышей. Малкорок вышел к сторожам, жестом показывая “тишина”.
– Тут у вас крыса на складе, – понизив голос, объяснил он. – Не спугните раньше времени, ловить будем.
Те молча кивнули.
– Пойдёте внутрь, – изложил свой план Малкорок. Самому ему между ящиками точно будет не развернуться – Поймаете – отлично, не поймаете – я тут, снаружи буду. Ваше дело – следить друг за другом и не поймать нож в спину. Ясно?
– Заг-заг, – таким же шепотом отозвались сторожа и, пригнувшись, просочились в низкую дверь. Малкороку пожалуй, пришлось бы сложиться пополам – или ждать пока откроют ворота для погрузки.
Всё прошло по плану: тролль, хитрая мохнатая задница, конечно, заметил обход прежде, чем сторожа заметили его самого, и, конечно, не стал связываться с двумя сразу. Вместе с добычей вор сунулся в подкрышное оконце, до которого не дотянулся бы любой обыкновенный орк, а Малкорок вынул его оттуда как в горах доставал яйца из гнёзд. Перехватил лапу с ножом – паршивой самодельной железкой – придавил вора к песку, а там подоспели и сторожа с верёвкой.
– Забыл, что по военному времени полагается за кражу жратвы? – спросил Малкорок, оттянув башку связанного тролля за волосы назад, чтоб не цапнул ненароком. – Так завтра всем напомнят. Присмотрите за ним, – обратился Малкорок уже к сторожам. – Я пришлю патруль.
Дальше было просто и обыденно: первым же встречным стражникам Малкорок рассказал про пойманного вора; к уликам – сломанному ножу и мешку с вяленым мясом – добавлялись слова сторожей и самого Малкорока. Уже на следующий день вора заклеймили и отдали лучникам для учёбы. А Малкорок принялся за то, о чём думал, прячась на крышах: взялся отбирать подходящих для ритуала. В первые же ночи после него меченые сердцем И’Шараджа изловили ещё с десяток троллей, подбиравшихся к складам, подстерегли шаставших за стену пандаренов и нашли гоблинов-саботажников в новой кузнице. Гоблинов, после того как дознаватели выбили из них всё важное, Малкорок насадил на стенные шипы собственноручно. Любой из Чёрной Горы за своё детище порвал бы врага в лоскуты, а кузню строили по его, Малкорока, записям. Он, больше воин, чем кузнец, не думал, что будет строить. Разве только дом, куда приведёт семью, если будет она, та семья – но дом-то выстроить каждый дурак сможет. И тут в его кузне какие-то недомерки… на этих мыслях каждый раз накатывала чёрная ярость. Чтоб её унять и не думать о лишнем, Малкорок отвлекался работой: приходил помахать молотом, помогать таскать тяжести – и радовался как растёт настоящее дело его рук.
Беда пришла откуда не ждали. Можно сразиться с врагом, который напал в открытую. Можно выследить врага, который прячется. А как обезвредить дурака? Какой-то пеон – поди теперь узнай, кто именно из сожранных и растоптанных – паршиво закрыл дикорожью клетку после уборки. Зверюги вырвались, начали буянить, разнесли соседние клетки, и толпа ошалевшего зверья раздолбала зверинец окончательно, понеслась по подземельям и выплеснулась на улицы. Это всё Малкорок узнал потом, а в тот день он проверял, как сделаны горны, когда в кузню ввалился первый дикорог. Ничего кроме молота у Малкорока с собой не было – молотом он дикорога и угомонил, и хотел было уже идти разбираться, какого такого свинячьего хвоста зверь бегал по коридору. Оказалось, дикорог там был не один. Началась свалка, под потолком летали и прицельно гадили терродактили, пеоны и недомерки отстреливались, а Малкорок с молотом в руках держал проход. Не дайте духи, к недоделанным горнам, к гоблинским запасам взрывчатки вломится кто-то крупный – всё придётся начинать сначала, и это если обвала не выйдет. А по коридору следом за дикорогами и мушанами ломился громадный ящер, от которого, видно, всё предыдущее стадо и удирало не глядя. Первым ударом Малкорок изловчился сломать ему лапу, но в следующий вдох ящер вцепился в руку. Погань. Уронив молот, Малкорок свободной рукой вцепился в глотку зверюги, туда, где чешуя тоньше всего. Зубы скрежетали по кости; Малкорок, рыча от боли, рвал и мял скользкую шкуру. Или ящер сдохнет прежде, чем отгрызёт руку, или следом он сам вцепится в малкорокову глотку.
Повезло. Ящер первым упал в лужу скользкой крови. Малкорок едва не грохнулся следом, когда в последней судороге зверюга догрызла-таки руку – но устоял.
– Что встали?! - рявкнул он на застывших пеонов. - Тащите тряпку побольше, недоумки!
Ноги скользили. Сколько же крови в этой скотине… Одна польза – мелочь от запаха такого хищника шуганётся, и никто больше сюда не полезет. Малкорок тяжело сел, опираясь о стену, не глядя взял что притащили и принялся перетягивать огрызок у локтя. Одной рукой и зубами было зверски неудобно, вот только ни у пеонов, ни тем более у недомерков сил теперь не хватит затянуть повязку как следует. Всё надо делать самому.
В этом Малкорок убедился ближе к концу дня. Шаманы обещали вернуть руку… ага, как же. На первый раз выросло щупальце. С присосками, чтоб его. Потом – когда Малкорок отрубил дрянь, и лекари попытались снова – клешня. Сила И’Шараджа не даёт руке отрастать нормально, меняет всё по-своему – так они объяснили. Малкорок послал их ко всем демонам, избавился от клешни, прижёг рану, чтобы точно уже ничего лишнего не выросло, и заказал себе клинок, который можно привязывать к культе. Как у Изувеченной Длани. И вот, Вождь отправился в ночной рейд, а Малкороку приходилось сидеть и ждать, пока заживёт рука, а кузнецы сделают нужное. Как назло.